ГНЕЗДО ПЕТРОВА Глядя на могучую статную фигуру с правильными добрыми чертами лица, видя мягкую улыбчивость и вместе с тем бесконечную рьяную деятельность, выводящую из себя созерцательных и застоявшихся, разве могли мы предполагать, что перед нами бывший военный разведчик, получившей в местечке Изюм Донецкой области ранение семнадцатью осколками, восемь из которых остались в нем, а один, возможно самый коварный и опасный, затаился у сердца?! Может, он-то и делал это сердце трепетным в общении с друзьями, заставлял тоньше ощущать жизнь, глубже ценить искусство и чувствовать характеры... Однако, даже примечая легкий прищур его обожженного во время памятного ранения глаза, никто в голову не мог взять, что он всамделишный инвалид Отечественной, получивший восемь боевых наград, медаль "За отвагу". Воля, манера ходить, говорить - все выдавало в нем высокоорганизованную личность, руководителя, ценящего в себе и других принципиальность, профессионализм, всепоглощающую отдачу работе. Юрий Иванович родился в Казани, окончил среднюю школу. Был мобилизован, воевал в гвардейской стрелковой дивизии. После войны - юридическая школа, потом республиканская партшкола, высшая партийная школа при ЦК КПСС. То есть, ни музейного, ни художественного образования Петров не имел, он был кадровик с необычайной интуицией и даром предвидения, талантом психолога и стратега. В музей пришел директором в 1967 году в связи с острым конфликтом, разразившимся после запрещенной выставки андеграунда с участием Аникеенка, Вулоха и других художников. Конфликт расколол искусствоведов на два непримиримых лагеря. Петров тактично разобрался в ситуации, пожурил за несколько излишнее внимание к "левому" искусству, почти всех примирил. Не выдержавшие раскола – ушли, желавшие продолжить работать при определенных условиях игры – остались. Галина Аркадьевна Могильникова – выдающийся искусствовед, открыватель Фешина. Ее Юрий Иванович сумел сохранить своим заместителем по научной работе. Новый директор сумел быстро создать молодой дееспособный коллектив. Профессионалы в лице Дины Валеевой, Аркадия Файнберга, Валентины Ястребовой, а также вскоре примкнувших и никогда не изменявших музейным идеалам Наталии Аксёновой и Инессы Эделевой. Из художественного училища, где Петров директорствовал предыдущие семь лет, подоспели его воспитанники, продукты тамошних его реформ. Александр Бочаров, Евгений и Татьяна Голубцовы, затем Алла Ширяева, Екатерина Ключевская... Он дал широкий простор инициативе жаждавших деятельности и любивших музейное дело молодых романтиков. И начался многолетний процесс трансформаций... Событием стал переезд в новое здание. Вместо небольшой, узкой художественной галереи краеведческого музея — огромный двухэтажный особняк! Это был праздник для всех: интеллигенции, художников, и для музейщиков, конечно, тоже. Открылся музей на основе собрания произведений русского искусства, сложившегося из коллекций Андрея Фёдоровича Лихачёва, художественного училища и университета, частных пожертвований и в результате экспроприации художественных ценностей государством. Это выдающееся собрание включало в себя работы портретистов восемнадцатого столетия Левицкого и Рокотова, отдельные шедевры Венецианова, Брюллова, Тропинина, богатую коллекцию передвижников Шишкина, Репина, Левитана, Богаевского, Крамского. Были здесь уникальный Серов, Коровин и даже Врубель. В шестидесятые годы сюда направили из Министерства культуры страны неугодные режиму работы оппозиционных художественных объединений «Голубая роза» и «Бубновый валет», из Третьяковки поступило даже чудо современного абстракционизма — полотно Кандинского... Имелись также импозантные картины художников-академистов. Это была отлично собранная коллекция с доминированием демократических начал, а постепенно вливаемое в неё искусство художников ранее запрещённых объединений предавало ей особую ауру, живописное сияние... В 1969 году музей создал экспозицию искусства Татарстана девятого — двадцатого веков, консультантами её стали уникальный искусствовед, знаток татарского орнамента Фуад Хасанович Валеев и крупнейший археолог Альфред Хасанович Халиков. Булгарский и более ранний периоды, эпоха Казанского ханства... Ярко показали искусство национального костюма и интерьера, ювелирное искусство и кожаную мозаику, вышивку и шамаили. Татарское декоративно-прикладное искусство было развёрнуто в двух небольших залах второго этажа, предваряя постоянную экспозицию Татарстана. Но оно настолько концентрированно представляло национальное наследие, что воспринималось как эпос, визуальный спектакль. Из этого общего источника могло органично шествовать профессиональное искусство художников двадцатого столетия, начиная с мастеров круга Казанской художественной школы Медведева, Фешина, Радимова, Бенькова, Урманче и далее художников довоенного и послевоенного этапа — Якупова, Фаттахова, Куделькина, Симбрина, Прокопьева, Фёдорова, Скобеева. Выразительная экспозиция одухотворила новое музейное гнездо. Излучения искусства как магнитом притягивали многочисленных зрителей, а вдобавок у декоративных парадных дверей поставили двух огромных охраняющих храм искусства скульптурных львов. Эпохальная работа по обогащению коллекции, приданию музею высокого статуса современного культурного учреждения продолжалась почти два десятка лет... И не иссякал поток благодарных посетителей из разных городов и регионов страны: турпоезда, пароходы, организованный и неорганизованный зритель. Музей становился местом притяжения казанской публики, учёных, художников. Юрий Иванович воспринимался как его сердце. Даже внешне между гигантской комплекцией директора и масштабами здания с золотым флюгером была некая адекватность. Со временем стало очевидно: музею нужны классные специалисты, люди не только яркие, креативные, но и высокообразованные. Петров отправляет молодняк в «Репинку». Все учатся «без отрыва от производства», как пчёлки, несут в родной дом новое. В семидесятые и восьмидесятые годы организуется множество выставок — тематических, юбилейных, персональных. Особым пафосом и высоким уровнем отличались выставки, посвящённые пятидесятилетию республики, тридцатилетию Победы, девяностолетию Урманче, выставки татарского искусства в Ленинграде и шестнадцати автономных республик в Москве, редкостная по стилю показа раритетов выставка к 1100-летию принятия булгарами ислама, до мало ли ещё... Это был период бурного развития татарского изобразительного искусства, когда картину формировал не гений, не лидеры-одиночки, а большой слаженный коллектив, героем творчества был динамический разнохарактерный процесс, и татарское искусство лидировало на самых значительных российских выставках. Эпицентром распространения всё новых и новых сил искусства являлся музей. Отсюда с выставки «Ритмы КамАЗа» выбрасывалась на выставочные площадки страны энергетика автогиганта, перекидывались в залы Русского музея этномелодические мифосказы Ильдара Зарипова и образ «Золота Татарии» как суть самого народа с лёгкой кисти Хариса Якупова завоевывал залы кровной выставки «Большая Волга». Под руководством Петрова в 1975 году создаётся Дом-музей Шишкина в Елабуге, единственный в стране музей выдающегося пейзажиста. Потребовалась огромная работа: изучали дом с грациозным деревянным балконом, старые коллекции, вещи... Лампы, стулья, мебель, книги — всё подбиралось при участии Юрия Ивановича. Обнаружили при ремонте кусок старинных обоев, купленных ещё отцом художника, и заказали точно такие же. В итоге музейщики под руководством Юрия Петрова при участии заведующей отделом русского искусства Вилоры Чернышёвой всё сделали убедительно: начиная с восстановленного знаменитого крыльца, откуда открывается прекрасный видна реку Тойму и величественные храмы на холмах, кончая гостиной, где царит настоящий добротный купеческий быт, выпестовавший великого мастера. В восьмидесятом году открылся другой филиал — картинная галерея в городе Набережные Челны. Челнинцы показали собственный, отличающийся от казанского, самобытный путь исканий. Оба эти филиала стали значительными очагами культуры республики. Сейчас Елабужский мемориальный музей, равно как альметьевская и челнинская картинные галереи, ведя совершенно самостоятельную политику, сохраняют дух высокой культуры своего прародителя. Авторитет музея растёт. Он становится главным среди музеев республик Поволжья и Приуралья. Человек последовательный и неуёмный, Петров продолжает расширять коллекцию русского искусства. Через возможные и невозможные каналы в музей продолжают поступать работы лучших художников девятнадцатого и двадцатого столетий: Плахова, Борисова-Мусатова, Фалька, Крымова, Юона, Машкова, Кабачека, Кустодиева... Это вместе с местным авангардом двадцатых годов придаёт собранию ещё большую целостность. В музее приветствовались дискуссии, это помогало творческим силам не потеряться в море стилей и направлений современного искусства. Партийное руководство в республике, как и во всей стране, оценивало искусство прежде всего с точки зрения идеологии, а Петров всем сердцем чувствовал, что искусство должно не просто нести идеи, но также вызывать сопереживание. Ему, не испорченному цивилизацией, были дороги волжские виды Кондрата Максимова и серебристые пейзажи Андрея Прокопьева, он ценил Валерия Скобеева, Виктора Фёдорова... Музей времени Петрова был совершенно прозрачным учреждением, с объективной оценкой сделанного. Ни на солидных заседаниях в присутствии обкомовских работников или министерских начальников, ни при проверках Юрий Иванович никогда не терял достоинства, не пресмыкался, на него нельзя было оказать какое-либо давление. Твёрдость ему придавали честное служение долгу и абсолютная порядочность. Юрий Иванович был человеком паритета. — Министерство в этом году выделяет столько-то тысяч рублей, половину направим на приобретение русского искусства, половину — на закупку работ национальных художников. Да, подход коммуниста Петрова был интернационалистский, он не делил культуру по национальному признаку. Однако отлично понимал, что живёт и работает в процветающей национальной республике с богатым духовным наследием. И интуитивно вёл чувствительную политику по отношению к татарскому искусству как явлению молодому, отброшенному из-за исторических обстоятельств на много столетий назад. Национальное глубоко затронуло Юрия Ивановича в творчестве Баки Урманче. К тому времени он добился показа в музейных залах работ татарских художников Лотфуллы Фаттахова, Искандера Халилуллова, Хариса Якупова: через их картины приобщился к флюидам национального. Этот приток усилился за счёт новых сюжетов Файзрахмана Аминова, Маснави Хайретдинова, Рады Нигматуллиной, Амира Мазитова, Ильдара Зарипова... Совершенно молодым привлёк его внимание своими сочными сабантуями Шамиль Шайдуллин. Затем как чудо, совсем невозможное в те времена дело, последовало «возвращение» татарской части авангарда двадцатых годов, начиная с неукротимого Фаика Тагирова, шрифтовые новации которого в сфере арабской графики, потрясавшие общество, сменились у учеников Урманче Шакира Мухамеджанова, Николая Красильникова, Мухаметши Каримова постепенным достойным вхождением в реализм, книжное иллюстрирование, реставрацию. Коллекция музея за счёт работ этих забытых, но востребованных авторов стала ещё богаче. Да, Юрий Иванович остро чувствовал эпоху. Легализация авангарда, развитие центров искусства в молодых Набережных Челнах, Нижнекамске, Альметьевске, Елабуге, первые шаги наступления более темпераментной и ностальгирующей по национальному диаспоры, привели к настоящему взрыву региональной живописи. Художники лидируют среди творческих сил, оформляется их «движение». В собрании музея растёт число произведений их искусства. Однако дело не только в количестве: высокое качество коллекций, значительные научные достижения позволяют музею сотрудничать с Государственным Русским музеем, Третьяковской галереей, Музеем искусства народов Востока и другими прославленными российскими музеями, откуда привозились подлинные шедевры русского искусства — и зрительская очередь выстраивалась до самой Казанки. Вот так, через гигантскую работу, где порыв соединялся с трезвым анализом, а любовь к искусству — с доверием к весомому слову профессионалов, вошёл музей в число авангардных, значительных сокровищниц России. Так человек большого сердца и завидного обаяния, действуя без диктаторских замашек, в стиле доверительного дидактизма, пропуская через себя всё: творческие вечера, встречи с художниками, научные конференции, где выступал с ответственным докладом, и бурные, на весь музейный парк субботники, где он всегда, в питерском бушлате и пролетарском кепи, первым тащил какую-либо тачку или сажал дерево, сумел воспитать и организовать необыкновенный коллектив, озарить светом души тот особняк, который назывался до него прозаически домом Сандецкого. Покинул должность директора Юрий Иванович Петров заслуженным работником культуры Татарии, кавалером ордена «Знак Почёта» в осень 1986 года. Однако до самого начала девяностых по инерции и любви курировал все музейные начинания... Умер Юрий Иванович скоропостижно семидесяти лет от роду от внезапного разрыва сердца. Наверное, своё чёрное дело совершил тот осколок сорок третьего года, навсегда поселившийся у его сердца и точивший нежный кровонесущий комочек всю его героическую жизнь. Шагеева Розалина Гумеровна — искусствовед, заслуженный деятель искусств Республики Татарстан.